2017-05-29
Агентство Информационных Сообщений
24.05.2017
Они называют это «яма». Но произносят это слово с такой смесью иронии и уважения, (где уважения 80%, а иронии только 20%), что сразу понимаешь: на самом деле не «яма», а «Яма» — с большой буквы «Я».
Ну, а когда сам видишь эту «Яму», то заглавную букву принимаешь сразу всем мозгом и сердцем. От верхнего края, где мы остановились, до дна было 110 метров, а длина и ширина меряется километрами. И все это – разрез «Степной» компании «Русский Уголь», одно из крупнейших угледобывающих предприятий Хакасии. Честно говоря, при виде этой колоссальной выработки ассоциация возникает не с ямой, а с горным ущельем – масштабы именно такие. Вся разница в том, что разрез – это творение не природы, а ума и рук человека.
А приехали мы сюда вместе с теми самыми руками и умами, что создавали это чудо. В солнечный майский день руководство «Степного» пригласило в гости своих ветеранов. Их, кстати, никогда здесь не забывают и постоянно зовут в гости – на праздники, юбилейные даты и по прочим хорошим случаям. Обычно этих дорогих гостей принимают в здании управления.
Но в это раз предприятие в лице начальника службы персонала Вячеслава Солянкова пригласило ветеранов в ту самую Яму, где они проработали многие годы. И не просто на территорию, а прямо на прежние рабочие места.
Вот великолепная пятерка, вместе с которой на разрезе оказался и автор этого материала:
1. Владимир Борисович Фролов – горняцкий стаж 45 лет, в последний раз был на разрезе 7,5 лет назад;
2. Валентин Николаевич Полянский – представитель горняцкой династии. Его отец 33 года проработал в шахте. У самого Валентина Николаевича 41 год горняцкого стажа, ушел с разреза на пенсию 3,5 года назад. А на «Степном» сейчас работает его сын Андрей;
3. Владимир Иосифович Симон – 28 лет стажа, из них половина на «Степном», не был на разрезе 12 лет;
4. Виктор Федорович Мурзин – 51 год стажа, из них 5 лет в шахте и 46 лет на разрезах. Ушел на заслуженный отдых 11 лет назад, в 70-летнем возрасте. Кроме трудовых орденов имеет звание «Почетный житель Черногорска»;
5. Алексей Алексеевич Девяшин – более 40 лет работы в углепроме, ушел на пенсию в 60 лет, не был на «Степном» 8 лет.
Назвать этих людей пенсионерами язык не поворачивается. Это именно ветераны –опытные и орденоносные. Практически все – полные кавалеры знака «Шахтерская слава».
А их экскурсоводом по разрезу стал заместитель генерального директора по производству Юрий Морозов. Человек, с которым все они прежде работали.
— Мы его совсем юным знали, когда он мастером сюда пришел, — поделился со мной воспоминаниями один из ветеранов.
ГЕОЛОГИЯ
Юрий Морозов, показывая сверху вниз на отвесную стену карьера, объяснял:
— Вон, видите – самый верхний пласт угля метровой толщины у нас был на глубине 55 метров. Ниже выбирали пласты в 1,5 и 2,5 метра. А самый нижний, который сейчас разрабатываем на отметке 110 метров ниже поверхности, имеет толщину 7 метров. К сожалению, он такой «жирный» только на небольшом протяжении, немного дальше разделяется на два пласта по 3,5 метра, лежащие на разной глубине.
КОГДА ВСЕ НАЧАЛОСЬ
Разрез «Степной» начал свою работу в 1993 году. Скоро здесь будут отмечать четвертьвековой юбилей. Первые рабочие пришли сюда с более старого разреза «Черногорский». В том числе, и многие из наших ветеранов.
Рассказывает Виктор Мурзин:
— Я машинистом экскаватора стал еще в армии, на срочной службе мы вокруг Ленинграда ракетные точки строили. И когда после армии я пришел на разрез «Черногорский», где тогда директором был Николай Матвеевич Столяров, он меня только и спросил: «У тебя права-то есть на экскаватор?». Я говорю – конечно, есть, два с половиной года в армии копал.
А тут, на «Степном», мы все и начинали. Пришли, по сути, в чистое поле. И когда свой экскаватор ЭКГ-15 смонтировали, начали прямо с нулевого уровня и рыли траншею до первого пласта на 55-метровой отметке. А сейчас гляжу, уже на 110-й отметке работы идут. В два раза глубже после нас зарылись.
— И закопались глубже, и добываем больше, — подхватывает разговор Юрий Морозов. – Планируем выйти на объемы добычи 5 млн тонн в год. Спрос на наш уголь марки «Д» хороший и в России и за границей, запасов тоже хватит лет на 30 минимум. Так что копать нам, не перекопать!
Морозов рассказывает это по дороге к месту, где сейчас находится экскаватор ЭКГ-15, на котором работал Виктор Мурзин. Чтобы устроить встречу двух ветеранов – человека и машины.
Опытный Мурзин дорогой объясняет мне, дилетанту:
— ЭКГэшка — машина очень тяжелая: масса 800 тонн, на четырех гусеницах, и по правилам во время работы должна стоять абсолютно ровно. Поэтому сначала готовили под нее площадку. Подъедешь, подсыплешь мелочи во все ямы и только потом ставишь и начинаешь брать и грузить в самосвалы породу.
— Сейчас тут, вижу, больше работают дизельные экскаваторы, — продолжает Мурзин. — Этим площадку под себя готовить не надо. Ну и мобильнее они, конечно, могут быстро с места на место переезжать.
А наши-то ЭКГэшки на электропитании работают. К каждой кабель в шесть тысяч вольт подводится. Видите, вон там стоят опоры ЛЭП, они идут к пункту подключения, а уже от него подцепляются наши экскаваторы.
И если для работы надо переехать в другую точку, вместе с экскаватором приходится перемещать всю эту энергосеть. А сейчас дизельные… Они-то ни к чему не привязаны. Просто переезжают и все.
Морозов добавляет:
— Сейчас и производительность труда выше, чем было при вас, Виктор Федорович! Мы во многом по-другому работать стали. Вы на своих экскаваторах не только за рычагами сидели, но и обслуживали их сами. Сейчас узкая специализация. Ребята на Hitachi только ковшом работают, ни на что иное не отвлекаясь. А обслуживанием машин занимаются совсем другие люди из сервисной компании.
Мурзин не то одобрительно, не то разочарованно ворчит:
— В первых машинах, на которых мы работали, никакой особой электроники не было. Поэтому мы сами в них все ладили. А сейчас уже нет. Сейчас только наладчики с высшим образованием.
Морозов тормозит и объявляет:
— Виктор Федорович, вот она – твоя пятнадцатикубовая ЭКГэшка! Целуйтесь!
Но с поцелуями пришлось погодить. Огромный экскаватор как раз загружал породу в карьерный БелАЗ. Когда же заполненный самосвал, наконец, отошел, Морозов по мобильной рации передал экипажу экскаватора: «Мужики, к вам гости. Очень дорогие гости, встречайте, как следует!». И, обращаясь к Мурзину, добавил: «Поднимайся в кабину. За рычаги сядь, вспомни молодость. Но только посидеть — копать не вздумай, не разрешаю».
А дальше я с восхищением наблюдаю, как 81-летний Виктор Мурзин легко запрыгивает на подножие экскаватора, а потом белкой взлетает по скобам в кабину своей бывшей ЭКГэшки. Мы с Вячеславом Солянковым едва за ним поспеваем.
В кабине ветерана сердечно приветствует экипаж и тут же предлагает Мурзину занять кресло, в котором он провел много лет. Когда он усаживается за рычаги, я спрашиваю:
— Виктор Федорович, смогли бы сейчас пару самосвалов загрузить?
— Почему нет, ручки-то помнят! Но ты же слышал, Морозов мне запретил, – отшучивается он.
ШАГАЮЩИЙ КОРАБЛЬ
Шагающий экскаватор ЭШ 20/90 – настоящий горный богатырь. Буквы в названии расшифровываются как «Электрический Шагающий», а числа обозначают объем ковша в 20 кубометров и длину стрелы в 90 метров. Полная масса машины – 1740 тонн! Ее производительность — до 6 млн куб. м породы в год. Такой гигант предназначен для ведения вскрышных работ с укладкой породы в выработанное пространство или на борт разреза.
Делают их на Уралмаше и на всю страну таких только 36 штук. Стоит каждая подобная машина очень дорого. Как целый завод или корабль.
С кораблем ЭШ 20/90 схож не только ценой, но и размерами. Когда оказываешься рядом с этой махиной, чувствуешь себя мелкой мухой. Моторный отсек здесь в два этажа – чисто корабельное машинное отделение.
Кабина управления по размерам и высоте над поверхностью тоже очень похожа на судовой мостик или ходовую рубку.
И оказалось, что этим гигантом наши ветераны не только управляли – они собрали его своими руками! Машину таких габаритов можно куда-то перевозить только частями, а собирают их уже на месте. Вот этим и занимались в свое время мои собеседники.
Подробности рассказывает Владимир Борисович Фролов.
— Я с 1966 года на шагающих экскаваторах. Как наш Черногорский горный техникум закончил — и 45 лет подряд. На ЭКГ никогда не работал. Начал на ЭШ 4/40 – таких машин уже давно нет. Потом перешел на Черногорский разрез на ЭШ 15/90. Там я работал с Иваном Васильевичем Погребным, летчиком-фронтовиком.
А уже в 1996 году оказался здесь, на «Степном». И начал с того, что вот эту «сороковку» (бортовой номер 40) — ЭШ 20/90 своими руками собирал вместе с Алексеем Девяшиным и Владимиром Симоном. Полтора года на это ушло. А потом на нем и работал до апреля 2011 года, когда ушел на пенсию.
— И стали полным кавалером знака «Шахтерская слава»?
— Да, у меня все три знака есть. У меня даже от нынешнего губернатора Виктора Зимина есть награда – на 300-летие Хакасии вручали.
В огромной кабине шагающего экскаватора ветеранов встретили с распростертыми объятиями. После взаимных приветствий гости осматриваются, придирчиво фиксируя случившиеся после них перемены.
— Я, смотрю, вы красиво жить стали, мужики, – говорит Владимир Симон, — кондиционером обзавелись. Мы и без него как-то обходились.
Внимание гостей привлекает и монитор, на который выводятся кадры с видеокамер, а также приборы учета работы.
Их назначение поясняет Морозов:
— Система учета сейчас гораздо жестче. Каждый поднятый ковш фиксируется. Каждые два часа у экипажей спрашивают промежуточные результаты – кто сколько сделал.
Жизнь, конечно, поменялась. У нас интенсивность работы сейчас гораздо выше, чем была при вас. У экипажа экскаватора зарплата напрямую зависит от выработки, и потолка при этом нет. Хотите хорошую зарплату? Давайте хорошую выработку! Мужики работают с азартом. Они не хуже вас, поверьте!
Дальше пошла беседа «за жизнь» между гостями и нынешними машинистами экскаватора. Ветераны расспрашивали про общих знакомых и нюансы рабочего процесса. Попутно их по очереди усаживали в кресло, за рычаги управления, чтобы сделать фото на память.
БЫЛО И СТАЛО
Тема про «вчера и сейчас» снова поднимается, когда мы, уже покинув ЭШ 20/90, направляемся на обед в столовую разреза. Спор про «были люди в наше время, не то, что нынешнее племя» ведут Девяшин и Морозов.
Заместитель гендиректора, обращаясь к ветерану, говорит:
— Алексей Алексеевич, ты же знал, что для выработки льготного горного стажа тебе на разрезе нужно было всего 12,5 лет отработать. А дальше можно уходить с почетом и гарантированной пенсией. А ты сколько отработал – больше сорока лет?
Девяшин отвечает:
— Я бы, может, и ушел после 12,5 лет. Но некуда было уйти, чтобы такую же зарплату, как здесь, получать.
Морозов горячо подхватывает:
— И сейчас такая же ситуация! Человеку говорят: все, парень, стой. Ты свой трудный горный стаж выработал, уходи куда полегче. А он в ответ: а зарплата в полтора-два раза выше средней по региону? А соцпакет, а льготы, а стабильность?! Где еще я все это найду? Оценивает все и говорит – лучше я еще на разрезе поработаю.
Но в реальности дело не только в хорошем заработке и соцпакете. Тут остаются те, кто горным делом болеет по-настоящему.
Отбор людей происходит сам собой. Есть такие, кто приходит, но очень скоро от нас убегает. А кто остается, конечно, любит свою работу.
Поэтому, Алексеич, и ты никуда не ушел, и я никуда не уйду и молодые парни, которые сейчас на твоем месте, – тоже никуда не уйдут! Алексей Алексеевич, они такие же, как вы были!
ПРЕЕМНИКИ
Уже позже Морозов специально для меня рассказал:
— Вот эти ветераны, которых мы сегодня принимали, когда-то все здесь начали. А потом они эстафету передали молодежи. И смена у них хорошая. Я смотрю сейчас на ребят, которые сегодня работают на Степном, — они такие же работящие и ответственные.
Я так скажу: когда эти замечательные мужики-ветераны ушли – без них разрез не остановился. И без нас не остановится. Потому что преемственность есть. И кстати, это наша обязанность, обеспечить такую преемственность. Чтобы воспитать людей, которые не оторви да выбрось, а которые будут дело делать. Хотя, честно говоря, пустые люди здесь и так не удерживаются. Остаются только правильные мужики. И за молодежь я могу сказать – большинство из них проработают здесь всю жизнь.
Тем более — нам здесь еще копать не перекопать! Запасы угля у нас большие, поэтому перспективы у разреза Степной не ограничены — работай и работай.
